Расхожие категории "понравилось - не понравилось" к новому фильму Алексея Балабанова "Груз 200" категорически не применимы. Он может шокировать, заставить задуматься, а может вызвать чувство глубокой неприязни и даже отвращения... Или внушить страх, как большинству любимых актеров Балабанова, которые отказались сниматься во всей этой "люти". Сергей Маковецкий, например, согласившийся лишь озвучить одного из персонажей, прочитав сценарий, испугался за свое душевное здоровье.
Действие этой мрачной картины разворачивается в 1984 году в вымышленном городке с говорящим названием - Ленинск. По пути с пьяной вечеринки дочка партработника попадает в лапы милиционера-маньяка. Тот по причине половой слабости насилует ее бутылкой и под песню Юрия Лозы "Мой плот" везет к себе на квартиру, где держит прикованной наручниками к кровати. А в кровати, помимо самой девушки, лежат два трупа: один - ее жениха, вернувшегося из Афгана "грузом 200", второй - местного пьянчуги, рекрутированного ментом, чтобы девочку изнасиловать. Параллельно с этим Балабанов рассказывает истории бывшего зэка, который толкает из подполы самогон, рассуждает о Боге и мечтает построить на своем угодье город Солнца, и трусливого преподавателя научного атеизма, невольно в эту заваруху вовлеченного... Мастерски, великолепно снятый макабр, сидишь прикрыв глаза и борешься с желанием выбежать из зала. Сельянов понимал, что такой "груз" нельзя обрушивать на голову неподготовленного зрителя, и создал вокруг ленты нетипичное информационное поле. Реклама временами напоминала секретные операции. Первый тайный показ "Груза" состоялся еще в апреле. А после закрытые, полуподвальные, как в советские времена, просмотры следовали один за другим (меня, например, вели в кинозал через кухню прилегающего к нему ресторана. "Хорошо еще, что за город с завязанными глазами не вывезли", - шутили собравшиеся). А некоторое время назад ленту представили тысячникам (самым популярным блогерам) Живого Журнала. Мнения профессиональной общественности и виртуальных интеллектуалов, как водится, разделились. Печатная пресса заговорила о появлении нового шедевра. "Жежисты", среди которых есть и газетные публицисты, "Груз" в большинстве своем не осилили. "То, что я увидел вчера в маленьком зале большого кинотеатра на Новом Арбате, - унылое и скучное г... Да, вот так. Извините, если обидел хорошего человека", - писал один из блогеров.
Сам режиссер свою позицию озвучил уже давно: "Я снимаю фильмы, а как их воспримут - это уже не ко мне. Сами разбирайтесь, кто есть кто. Я не хочу объяснять свои картины. Я их делаю". "Кто есть кто", Балабанов в общем-то объяснил уже давно в фильмах "Про уродов и людей", "Брат" - 1-й и 2й, "Жмурки": есть один-два человека порядочных в этом мире, а остальные - сволочи. В новом фильме нет ни одного нормального человека - уже все скоты: и профессор, который убоялся пойти в милицию, зная, что произошло, а потом на всякий случай сбегавший в церковь покреститься, и глубоко верующий утопист-пьяница, готовый и сам девчонкой попользоваться, и подчиненные маньяка, привыкшие приказов не обсуждать...
"Груз" - это кино об эпохе. Той эпохе, которая для актера Серебрякова, блестяще, мощно и яростно исполнившего роль обреченного пьяницы-утописта, была окрашена в мажорные тона (сам Серебряков вспоминает, что те времена ему запомнились веселыми портвейными попойками). А для других, как для Алексея Октябриновича Балабанова, - эпохой гранд-застоя, ненависти, беспредела, Чикатило, цинковых гробов из Афганистана, прибывавших с такой частотой, что военкоматы не успевали их отгружать. То время, насквозь пропитанное смрадом дряхлых Кощеев, руководителей ЦК, жмурившихся один за другим, автору "Жмурок" глубоко ненавистно и омерзительно. Но... По Балабанову, ведь ничего и не изменилось. Ему уже попеняли в прессе за ряд грубых исторических ляпов: мол, песня Юрия Лозы "Мой плот" - хит куда как более позднего времени, а уж никак не 1984 года, и майка с надписью "СССР" - мода нового миллениума. Подозреваю, Балабанов, человек обстоятельный, осознанно допустил такие промахи. Все эти приметы разного времени - пунктир, который приводит зрителя к сегодняшнему дню. Ну да, тогда был Чикатило - сейчас какой-нибудь мытищинский душитель, раньше Джуна - теперь Грабовой, прежде Афган - а сегодня Чечня. Все перемены, по мнению автора, были лишь сложнонаведенной галлюцинацией.
Реценз. Стаса Лобастова from rambler.ru
